Никита Симонян: Федун должен дать карт-бланш Аленичеву, как когда-то Старостин - мне
Евгений Ловчев называл его вторым в "Спартаке" после Бога. Подразумевая под Богом Николая Петровича Старостина. Йозеф Блаттер выразился не столь образно, но не менее уважительно: "Симонян – живая легенда мирового футбола!" Сейчас Никите Павловичу 89, но его рабочий день на посту первого вице-президента РФС расписан по минутам. За те пару часов, что корреспондент "СЭ" провел вместе с лучшим бомбардиром в истории "Спартака", стало понятно: своей неуемной энергией он даст фору многим молодым. А разговор о родном клубе – по-прежнему бальзам для его красно-белой души. Общались, впрочем, не только о вечном, но и об актуальном – Широкове и Давыдове, Пеле и Аленичеве, Слуцком и грядущем Euro-2016... Но начать разговор с легендарным спартаковцем захотелось с вещей совсем не сиюминутных...
ТЕАТРАЛЬНЫЙ РОМАН КРАСНО-БЕЛЫХ
– Я вижу, ваш книжный шкаф – мечта для самого искушенного читателя, там классика и современность гармонично дополняют друг друга. Что предпочитаете почитать на досуге, Никита Павлович?
– Если говорить о футбольной литературе, то современных опусов, признаться, не читаю вовсе. Времени нет. Да и, признаться, мне гораздо более интересна история. Недавно вот заново открыл для себя "Историю Государства Российского". Если же говорить о вечном, непреходящем, то в шкафу заботливо хранятся книги о Яшине, Стрельцове и многих других великих спортсменах. На этих страницах – память о том, чего нельзя забывать…
– Известно, что к "Спартаку" всегда тянулась интеллигенция, люди мыслящие. И касалось это не только болельщиков. В какой еще команде столько игроков знало иностранные языки?! По тем временам – нечто почти неслыханное…
– Вот именно! К примеру, Юрий Седов блестяще знал английский, Владимир Маслаченко – французский, Геннадий Логофет – английский и итальянский. Игорь Нетто тоже владел английским и вообще был образованнейшим для своего времени человеком, а Алексей Парамонов прекрасно изъясняется на его любимом французском и сегодня. А вот я так и не взялся за систематическое изучение иностранных наречий. Когда-то ведь хотел выучить все пять "больших" европейских языков. Но в бытность футболистом все откладывал. А в послеигроцкой жизни все так закрутилось, что по большому счету времени на скрупулезное изучение отыскать было уже очень непросто. Разумеется, много лет находясь в составе разных делегаций и путешествуя по миру, так или иначе открываешь для себя язык на практике и совершенствуешь его. Но вот за отсутствие более серьезного подхода буду корить себя, наверное, до конца своих дней (улыбается).
1956 год. На вокзале. Эдуард СТРЕЛЬЦОВ, Никита СИМОНЯН, Анатолий БАШАШКИН, Игорь НЕТТО.
– Многие спартаковцы были завсегдатаями театров…
– Верно, театралов в команде хватало. Все поголовно любить театр, естественно, не могли – это напоминало бы повинность. Но к культурной жизни старались приобщаться по максимуму. Да и разве могло быть иначе, если в среде творческой интеллигенции всегда считалось шиком симпатизировать "Спартаку". За нас тогда болели целые театры – Большой, Малый, Художественный, Вахтангова… Они почти в полном составе приходили на чествования по случаю завоевания медалей чемпионата или Кубка страны – и тогда церемония награждения превращалась в настоящее театрализованное представление. К тому же почти перед каждой игрой и после нее в раздевалку к нам заходили великие актеры: Рубен Николаевич Симонов, Михаил Яншин, Игорь Ильинский, Анатолий Кторов, Евгений Симонов – главный режиссер театра Вахтангова. Доходило до того, что, когда в театр на пробы приходил новичок, ему непременно задавался вопрос о его клубных пристрастиях. Болеешь за "Спартак" – добро пожаловать. Нет – сразу возникали вопросы.
– Можно ли говорить о том, что у нынешней творческой элиты сохранилась традиция боления за "Спартак"? Все-таки в смутные времена на рубеже веков клуб потерял немало поклонников, в том числе и в тех кругах…
– Уверен, несмотря ни на что, такая преемственность сохраняется. Взять хотя бы Олега Табакова или Армена Джигарханяна. Во все времена, какие бы тяжелые времена не переживала команда, она всегда оставалась народной. А люди творческие тянулись к ней вне зависимости от места "Спартака" в таблице.
